На нашей планете, население которой уже преодолело отметку в 8 миллиардов, существуют люди с поистине уникальными способностями. К примеру, представители племени баджао, обитающие в водах у берегов Филиппин и Индонезии, способны находиться под водой до 13 минут без единого вдоха. Этих «людей-рыб» отличает редкая генетическая мутация, позволяющая им освоить подводный мир на глубине, которая большинству из нас и не снилась.
Откуда появился этот удивительный народ?
История баджао — «морских цыган» — остаётся загадкой. Лингвисты полагают, что их предки в IX веке обитали в районе Южных Филиппин, а миграция на юг началась около XV века, когда малайзийские султаны активно развивали торговлю в этом регионе. Постепенно племя стало осваивать побережья островов, омываемых морями Сулу и Сулавеси, и их общины распространились по всему архипелагу.
Однако сами баджао рассказывают свою историю иначе. Согласно легенде, когда-то давно волны унесли в открытое море дочь султана Джохора. Правитель, обезумевший от горя, послал своих людей на поиски принцессы, велев не возвращаться без неё. С тех пор, как говорят баджао, их народ и скитается по волнам, не находя пристанища.
Подобно другим кочевым народам, «морские цыгане» часто сталкивались с непониманием оседлых соседей, для которых их образ жизни казался странным и маргинальным. Однако мореплавательский талант баджао нередко оказывался востребованным: местные правители привлекали их для разведки торговых путей и охраны важных маршрутов.
Сегодня мир уже не нуждается в услугах, которыми когда-то славились баджао, и властям удалось подчинить их уклад новым правилам. За последние десятилетия немало «морских цыган» оставили привычные воды, обустраиваясь на берегу — если не на твёрдой земле, то в домах на сваях, которые едва касаются линии берега.
Деревня Торосиаже, уютно устроившаяся у залива Томини на северном побережье Сулавеси, одна из немногих где остались истинные баджао.
Одни осели в бетонных домах, возведённых на деньги индонезийского правительства, примирившись с новым образом жизни.
Другие, хотя и согласились остаться на одном месте, построили свои дома на сваях в бухте, примерно в километре от берега, чтобы продолжать чувствовать дыхание моря. Их жилища, соединённые сетью деревянных мостков, напоминают причудливый город на воде, под которым легко проходят лодки.
И всё же нашлись те, кто не смог изменить себя и до сих пор хранит кочевой дух предков. Эти баджао остаются вольными странниками моря, месяцами скользя по волнам и лишь изредка появляясь в деревне, чтобы вместе отпраздновать свадьбу, почтить память ушедших или встретить священный месяц Рамадан в кругу родных.
Баджао — прирождённые мореплаватели и виртуозные ныряльщики, многие из которых могут погружаться без акваланга на глубину до 30 метров. Этот талант сохраняют даже те, кто покинул кочевой образ жизни и осел на берегу.
Основной их промысел — добыча рыбы и жемчуга, а также морских огурцов, или трепангов, которые здесь считают главным деликатесом. И не зря: на китайских рынках трепанги высоко ценятся, и за килограмм можно выручить около 60 долларов — довольно прибыльный товар.
Кочевые традиции баджао тесно переплетаются с суровой рациональностью. Зачем тратить силы на ныряние, если можно отколоть ракушки ломиком? А рыбу добывать взрывчаткой или ядом, вместо того чтобы охотиться с подводным ружьём… К сожалению, такие методы истощают природу.
Чтобы достичь таких глубин, многие баджао намеренно разрывают себе барабанные перепонки. Молодые парни погружаются под воду, не выравнивая давление, и выдерживают адскую боль, чтобы в будущем нырять без дискомфорта. Неудивительно, что со временем у многих стариков слух становится слабым.
«После этого из носа и ушей идёт кровь. Потом неделю лежишь, потому что голова кружится, — рассказывают баджао — Но зато потом ныряешь — и уже не больно».
Баджао живут дарами моря, погружаясь в его глубины за рыбой и трепангами, которые кормят их семьи. Лишь небольшая часть улова уходит на продажу на местном рынке — остальное остаётся для собственных нужд, ведь добыча, и так скромная, с каждым годом становится всё меньше.
Природа истощает свой ресурс
Годы беспощадного браконьерства истощили прибрежные воды Сулавеси. Рыба, когда-то изобиловавшая у берега, почти исчезла, и теперь рыбаки вынуждены уходить всё дальше в открытое море, погружаясь на невиданные глубины, чтобы вернуться хоть с чем-то.
Для ловли баджао нередко используют цианид, метод, пришедший сюда с гонконгскими рыбаками. Когда родные воды Китая стали беднеть, китайские промысловики двинулись южнее, стремясь заполучить ценные виды — таких рифовых хищников, как груперы и рыба-губан, считающихся деликатесом и обязательным угощением на свадьбах. Эти рыбы ценятся только свежими, и рыбаки стараются привезти их живыми, зная, что такие уловы принесут хорошие деньги.
Чтобы поймать групера или губана, не причиняя ему вреда, ныряльщики прибегают к хитрости, освоенной поколениями. В пластиковых бутылках они хранят особый яд, который выпускают на стаю, создавая облако, погружающееся в морские глубины и парализующее рыбу.
Этот метод оказался настолько действенным, что быстро распространился по всему Коралловому треугольнику — водам, окружающим Индонезию, Малайзию, Папуа — Новую Гвинею и Филиппины.
Этот регион — как драгоценная шкатулка, в которой хранятся невероятные сокровища природы: здесь обитает 76% всех известных видов кораллов и более 3000 видов рыб. Коралловый треугольник — это не просто часть океана, это одно из самых разнообразных и удивительных мест на планете, настоящий рай для морской жизни.
В этом подводном раю Кораллового треугольника, чьи ресурсы кормят почти 100 миллионов человек, природа уже не справляется с нагрузкой. Жители региона, в том числе баджао, сами того не замечая, разрушают рифы, от которых зависят их жизнь и промысел.
Цианид, который они используют, чтобы парализовать рыбу, оставляет ядовитый след, убивая не только добычу, но и сам риф, который становится всё более хрупким и уязвимым. И это лишь часть проблемы. Рыбаки нередко применяют самодельные взрывчатки, сделанные из нитрата калия — доступного удобрения, превращённого в орудие разрушения. С каждым взрывом исчезают участки кораллов, нарушается тонкий баланс морской экосистемы, и рифы, некогда живые и цветущие, превращаются в пустынные, безжизненные пространства.
Когда-то вокруг Торосиаже простирались бескрайние коралловые рифы, изобилующие жизнью. Теперь же от них остались лишь разрозненные обломки. Замкнутый круг продолжается: чтобы прокормить семьи и не прогнуться под давлением мирового рынка, рыбаки вынуждены прибегать к разрушительным методам ловли, тем самым уничтожая экосистему, которая их кормит.
Во что верят баджао?
Вера баджао — это глубокая и сложная смесь анимизма и ислама, пронизанная уважением к морю и его тайнам. Их эпос, называемый «Ikiko», живет как воплощение памяти народа. Ikiko — это не просто истории; это песни, которые хранят в себе знания о прошлом, географии и культуре баджао. Каждое исполнение могло длиться до двух дней, становясь настоящим событием для всей общины, объединяя её вокруг древних легенд. Теперь же эпос целиком помнят лишь старики.
Для баджао море живое, одухотворённое. Каждая волна, каждый риф, течение — в их глазах это существа с собственной душой. Их культура насыщена табу: нельзя мыть посуду в море, а в некоторых местах даже запретно плевать в воду. Для них это не просто правила, а обеты уважения, оберегающие их древние и глубокие связи с океаном.
Как же так вышло, что любовь к морю граничит с браконьерством?
Понять, как браконьерство сочетается с глубоким почтением баджао к морю, не так просто. Вероятно, это отражает перемены, начавшиеся с того момента, как их вынудили покинуть море и поселиться на суше, адаптируясь к условиям современного мира, где кочевой образ жизни почти исчез.
К счастью, в последние годы ситуация с браконьерством немного изменилась к лучшему. Под давлением экологических инициатив рыболовы стали реже применять яды и взрывчатку. Экозащитники создают охраняемые морские территории, чтобы восстановить популяции рыб, а также финансово поддерживают общины, выбирающие традиционные методы рыболовства.
Часть баджао охотно участвует в таких программах, однако для жителей Торосиаже это не выход: рифы в этой местности разрушены почти полностью, и восстанавливать уже попросту нечего.
